2001-09-13 02:21:30

Небо над Манхэттеном вчера опять было бы совершенно безоблачным, если бы не объемистое белесое облако, начинавшееся над тем местом, где за день до этого возвышались близнецы-небоскребы Всемирного торгового центра. В южной части острова стоял запах горелой пластмассы, делавшийся все сильнее по мере приближения к оцепленному району бедствия, который нью-йоркские полисмены называли при мне "зоной", приводя на память Чернобыль. "Воздух в зоне все еще никуда не годится, - говорили они. - Асбест".

Кварталах в 15 от пепелища во рту появлялся легкий привкус, на тротуарах все чаще был виден легкий белый налет, а навстречу шло все больше людей с марлевыми масками или платками на лице. На углу 8-й улицы и 6-й авеню трое ухватистых негоциантов бойко торговали этими масками, беря по 2 доллара за то, что обычно стоит меньше полтинника.

Чем ближе к южному краю Манхэттена, тем яснее вырисовывались размеры постигшей город катастрофы. Еще сутки назад в южном конце прямых, как стрела, авеню, гордо устремлялись в небо башни Торгового центра, которым самые высокие соседние здания были едва по колено, а сейчас там зияла непривычная прогалина, выпускавшая из себя вышеописанное белесое облако.

По автостраде, идущей вдоль Гудзона, в одну сторону двигались порожние красные самосвалы, а в другую громыхая ползли такие же самосвалы, но уже с остатками Торгового центра в кузовах. Один был доверху набит кусками сухой штукатурки, из другого торчал какой-то алюминиевый лом, а из третьего высовывался, на первый взгляд, кусок самолетного фюзеляжа.

Со стороны дымящихся руин шли пикапы с запыленными пожарными в кузовах и автобусы с усталыми полисменами. Стоявшая на тротуарах толпа встречала их нестройными аплодисментами и криками: "Спасибо!". Ехали автоплатформы, нагруженные огромными катушками кабеля или бульдозерами, грузовики с десятками газовых баллонов, а иногда и машины национальной гвардии, хотя самих гвардейцев я увидел за весь день не больше взвода. Все они были без оружия.

Душераздирающие сцены разыгрывались у больницы Бельвью - главного травматологического пункта Нью-Йорка. У подъезда стояла длиннющая очередь сдавать кровь, которой, как мне сказали, больница к тому времени уже затоварилась. Там же ходили заплаканные женщины, сжимающие в руках фотографии исчезнувших близких и полицейские формы, которые заполняются на пропавших.

Одна из них - Ронни Зукерман - сказала мне, что второй день разыскивает по больницам 35-летнего мужа своей сестры Джилл Скотта Макговерна. Пять недель назад он с двумя товарищами открыл на 84-м этаже Торгового центра брокерскую контору. Один их партнеров уцелел, а Скотт и другой пропали. Убегавшие из здания сотрудники видели, что в их кабинете никого нет, и решили, что они эвакуировались раньше.

"Я хожу по улицам, вижу, как люди смеются, а у меня такая трагедия", - горько поделилась со мной другая женщина, державшая снимок круглолицего молодого человека в тонких очках. В этот момент мы заметили, что по Первой авеню в нашу сторону медленно двигается колонна их десяти громадных автофургонов. У многих мелькнуло одно и то же страшное предположение.

"Что в них?" - побледнела Зукерман. "Там то, что я подумал?" - спросил я у одного коллеги. "Да, скорее всего трупы", - сказал он. С другой стороны, в зловещих фургонах с таким же успехом могли быть бинты и медикаменты.

Над историческим Юнион-сквером, где в сталинские времена устраивали первомайские митинги местные коммунисты, неслись волшебные звуки псалмов, которые пела группа обнявшихся девушек.

На асфальте были разложены десятки длинных полос оберточной бумаги, на которых лежали фламастеры, букетики цветов и фотографии старой панорамы Манхэттена с громадинами Торгового центра. Люди нагибались и писали что-то от себя. По-английски и по-испански, по-китайски и по тайски, по-японски и по-русски: "Неужели кто-то кому-то что-то этим доказал?" - гласила русская надпись.

"Слова пусты - пора им врезать! Убей или будь убитым!", "Разум мой не верит тому, что видят глаза мои. Боже, благослови Нью-Йорк", "Нет возмездию! Нам нужен мир!", "Убей обезьяну!", или "Кевин, я люблю тебя. Мама".

Дымились воткнутые в щели тротуара палочки фимиама. Рядом громко, но без драки делили Палестину арабы и евреи.

Это Нью-Йорк.

Владимир Козловский, Нью-Йорк